– Ах ты мерзкий ублюдок! – в кабинет хора вваливается взъерошенный Пак, вслед за которым семенит Квинн, непрерывно молотящая его кулачками по спине и выкрикивающая проклятия. – Чтобы твой ирокез превратился в щётку, свернулся в трубочку и уполз к тебе в штаны! Разумеется, ни о какой репетиции больше не может быть и речи. Рейчел приоткрывает свой непомерно большой рот и тянет: – Ребята, чего это вы ругаетесь? Ты же в курсе, Квинн, что леди так не выражаются? Слышно, как Сантана тихонько толкает Курта, пакостливо шепча ему что–то про леди. Курт морщится, но терпит. Он уже привык, что Сантана всегда найдёт, как высмеять то, что он – гей. – Он! Этот мудак, уже не знающий, куда приткнуть свой драгоценный член! – Квинн визгливо начинает выкрикивать что-то невнятное. – Он! С блондинкой-малолеткой! Всё потому, что она черлидерша! Бриттани грустно качает головой. Она не знала, что среди них есть малолетки, и поэтому в который раз упустила отличный шанс стать Мадонной. – Я не понимаю, о ком ты говоришь, – Пак кажется вполне искренним, хотя оправдываться перед Квинн уже привык – её гормоны творят с ним чудеса. – Ты танцевал с ней! И спал! В ту же ночь, что Финн с Рейчел, Курт с Блейном, а Сантана… – она осекается и продолжает уже чуть менее уверенно. – Я видела это. Я видела. – Кто такой Блейн? – с любопытством интересуется Курт, только недавно открывший хору свою ориентацию, а потому слегка смущённый. – Что со мной происходит? – не слушая его, спрашивает Квинн у всех вокруг, цепляясь за чужую одежду, позабыв даже брезгливо поморщиться, прикасаясь к свитеру с оленями. – Я вижу то, чего ещё не было! В комнате наступает тишина. – Я знала, что метаморфозы, происходящие с телами беременных, затрагивают их мозг. Вот почему я хиппи, – качает головой Бриттани, впрочем, довольно сочувственно. – Чайлдфри, – машинально поправляет её Сантана. Арти скептически качает головой, но Мерседес замирает. – В тебе – дитя сатаны! – провозглашает она, негромко подвывая. – От него нужно избавиться. – Только попробуй! Поверь мне, Сэм мигом узнает, что его причиндалы чешутся не от недостатка увлажнения, и никакая гигиеническая помада ему не поможет! – Квинн отступает к стене, прикрывая живот руками. – Кто такой Сэм? – мягко любопытствует Курт. – Сэм – это будущий Финн, перевстречавшийся со всеми черлидершами нашего хора, – Квинн отмахивается от него. Тина на заднем плане морщится, но на неё никто не обращает внимания, как обычно. – Что ещё ты видишь? – недоверчиво спрашивает Берри, но в глазах её вращаются золотые звёзды. Вдруг сейчас Квинн скажет, что она стала популярной? – Ты одеваешься как шлюха, – припечатывает Квинн горько. – И спишь со всеми подряд. Забыла мать и отцов. Забыла своих друзей. Рейчел гордо вздёргивает голову. Если это ради славы, то она вполне… – И Курт популярнее тебя. Курт кажется вполне довольным пророчествами Квинн, чего не скажешь о Берри. – Финн станет Шустером. Тина влюбилась в гея. Арти больше не девственник. Бриттани и Сантана – идиотки. У Пака есть младший брат. – Это вообще ничего не доказывает, – бормочет Пак. – У меня такой папашка, что братьев мог настрогать пол-Огайо. – Я ведь сказала, не зли меня, – сквозь зубы цедит Квинн и прищуривает глаза. Пак издаёт вопль ужаса. С его головы с отвратительным чавкающим звуком начинает отрываться пласт кожи вместе с волосами. Лохмотья кожи с кровью стекают по его щекам, а ирокез сворачивается в небольшой коврик, наподобие тех, что кладут перед дверью с надписью «Добро пожаловать». Квинн сглатывает. В волосах Пака что-то змеится. Финн, шагнувший к нему в память о старой дружбе, видит, что это тонкие проволочные нити, с каждой секундой становящиеся всё более жёсткими. Они тянутся откуда-то из головы, кажется, от мозга. Пак переходит на ультразвук. – Не смей вредить моему ребёнку! – сильнее разъяряется Квинн. Волосы скатываются сильнее, из коврика превращаясь в жёсткую щётку. Она что-то пронзительно пищит и с силой прижимается ко лбу Пака, небрежно выскребая слово «Член». Делает ещё круг и спускается ниже, обдирая шею, прогулявшись по груди, превращая майку и кожу в равномерную стружку бурого цвета. У Тины трясётся нижняя губа. Мерседес трясётся вся, даже, кажется, бледнеет. Губка из волос и кожи залихватски трясёт хвостиком и проскальзывает в джинсы Пака. Он болезненно дышит и старается больше не издавать ни звука, но тело сильнее – животный рык-стон всё же прорывается. Штанины быстро пропитываются кровью. Квинн молчит, её подбородок гордо вздёрнут. Рейчел ещё учиться и учиться такой грации. – Я рад, что умру, зная, что в альтернативной реальности не девственник, – неловко шутит Арти. – Не говори глупостей, – Квинн подходит к осевшему на пол Паку, потерявшему сознание от боли, мягко собирает пальцами кусочки кожи, особо пропитавшиеся сукровицей, с его лба, с наслаждением вдыхает аромат и проглатывает. – Вы присутствовали в моих видениях. Вы должны жить, пока всё не случится. – Пока не случится что? – Финн Хадсон действительно не знает, когда лучше помолчать. – Пока не родится кровный брат моей дочери. Единственный муж моей дочери. Кровь от крови отца его, – голос Квинн фанатично замирает, но она всё же добавляет. – Я не говорила, что тренер Сильвестр тоже забеременеет? Сантана сжимает ладонь Бриттани, кажущейся непривычно серьёзной. – А вот тебе, милочка, я не позволю это сделать, – поворачивается Квинн к Рейчел, но она не кажется обеспокоенной. Наоборот, сияя своей идиотической улыбкой, они приседает в полупоклоне и спрашивает: – А ты уже нашла воспитателя для ваших детей? Дело в том, что комплекс по воспитанию идеального ребёнка я проработала ещё лет в четырнадцать и точно знаю, как вырастить звезду. Квинн утирает кровь с губ и страшно улыбается. В её глазах бушует пламя, отражаясь проблеском сумасшествия в глазах Берри.
-
-
18.03.2013 в 20:02В текст пробралось немного Фаберри, чуток расчленёнки и огромная извращённая любовь автора к Паку.
862 слова
-
-
19.03.2013 в 23:37-
-
21.03.2013 в 21:52автор